|
|
|
|
|
Мы определяем без труда
Виноватых, кто от счастья пухнет,
Если в кране кончилась вода
И – аналогично – свет на кухне.
|
|
Я чувствую вращенье, как врага,
Что заговор плетёт неторопливо, -
Когда любви приливы и отливы
Моей души глодают берега...
|
|
Когда по рельсам, стёртым добела,
уходят поезда к волшебным далям,
до боли распухающих миндалин
захочется купейного тепла…
|
|
|
|
|
|
А ей, как обычно, исполнилось двадцать,
у моря погода - сплошные дожди,
и всем наплевать, каково оставаться
не в сказке, не в жизни, а так, посреди.
|
|
Моросит. Трамвай блажит под ухом.
Белый свет не так, чтобы и бел;
он с намокшим тополиным пухом,
кажется, совместно постарел...
|
|
Сгорели крики журавля
В костре рябины.
И ночь рассыпала в полях
Колючий иней.
|
|
|
|
|
|
В магазине игрушек привыкли к слезам,
только плюшевый пёс их узнал и слизал,
у него очень хитрая морда,
но его не купили, сказали – потом...
|
|
Желтеют памяти страницы, стыдлив листок календаря,
раз нет у прошлого границы, плыву без визы втихаря
таким макаром в гавань детства, куда он не гонял телят,
и где мальчишки по соседству из веток шпаги мастерят.
|
|
Детка, давай по-взрослому.
Хохлится, словно грачик.
Что же мне делать, господи,
если она заплачет.
|
|
|
|
|
|
В простанстве заоконном
Слились добро и зло,
В прозрачности бездонной -
Мир, хрупкий, как стекло.
|
|
Проигрывался в карты – в пух и прах,
Но в жизни не боялся перебора.
Носил прабабку Ривку на руках
И не любил пустые разговоры.
|
|
…Как будто с вербы жёлтая пыльца,
твой смех осядет на пейзаж прибрежный.
Я снова умолчала слово «нежность» –
попробуй сцеловать его с лица.
|
|
|
|
|
|
Зачем я вновь забрел сюда?
Чтоб память спящая проснулась?
…В кресте окна горит звезда,
Далекая, как наша юность…
|
|
И что тебе соседская жена
тебя употребившая по пьянке,
когда грядут иные имена,
прошитые беспамятством с изнанки.
|
|
Что вселенная мне неживая:
Сгустки пыли и газа, и лёд? –
Если сердце твоё, остывая,
Колыбельную мне не поёт?
|
|
|
|
|
|
Моя любовь уходит навсегда –
туда, где океанов нет и суши…
Вы думаете, там томятся души
и ожидают Страшного Суда?
|
|
Мне – музыку пустеющих аллей,
Мне – ветра, подметающего вздохи
Во дворике у старых флигелей,
Где мы с тобой в застывшем эпилоге…
|
|
Я ворую тебя. Воровство – нехорошая штука,
Но сейчас отказаться от этого - смерти подобно.
Я ворую не много: полвзгляда, полжеста, ползвука…
Я ворую тебя аккуратно, тихонько, беззлобно.
|
|
|
|
|
|
Ты молчишь у окна. Я молчу под окном.
Тишина режет уши сильнее, чем крик.
А над нами... Луна. Напиталась дождём,
Налилась серебром и блаженно искрит.
|
|
Бьет звонарь, кидая тело, как на плаху;
коронован, чтобы звонницей владеть;
искалеченный, слепой, рванув рубаху,
в гнев и муку перезванивает медь...
|
|
Загораются гроздья рябин
И об этом поёт магнитолка,
Я решила купить разлюбин,
Чтоб тебя разлюбить ненадолго.
|
|
|
|
|
|
Был город летним зноем обожжен,
а он, шагая в марево густое,
спешил куда-то и шептал: "пустое!",
в руке зажав мобильный телефон.
|
|
А иначе никак. Без любви
Бестолковы слова-муравьи,
Сколь бы муза о том не мечтала.
И не пьётся вино. И вода...
|
|
Рассветает, но день не нов,
Ты с него новизны не требуй,
Жизнь похожа на ловлю слов,
Воробьями вспорхнувших в небо...
|